BROLIAI BALTARUSIAI!(Beveik rimtai)

Broliai baltarusiai!

Kaip Jūs žinote, mūsų Lietuvoje gyvena mūsų jūsų prezidentė. O pas jus Baltarusijoje – jūsų ne mūsų prezidentas. Jūsų-mūsų prezidentė nepripažįsta jūsų ne-mūsų. Ir atvirkščiai, jūsų ne-mūsų prezidentas nepripažįsta mūsų ne-jūsų prezidentės.

Šis politinis jūsų-ne-mūsų ir mūsų-ne-jūsų prezidentų konfliktas per ilgai užsitęsė ir kenkia mūsų-jūsų abipusiams santykiams. Todėl siūlome jūsų ne-mūsų ir mūsų ne-jūsų prezidentams pasikeisti vietomis. Tegul jūsų ne-mūsų prezidentas tampa jūsų mūsų prezidentu, o mūsų ne-jūsų prezidentė tampa mūsų-jūsų prezidente. Tokiu būdu broliški santykiai tarp mūsų ir jūsų tautos bus atstatyti pilna apimtimi.

Kaip galima atlikti tokius abipusiai naudingus mainus? Siūlome nuvežti abu prezidentus prie mūsų-jūsų valstybinės sienos ir kaip filme, ant kokio nors tilto, jūsų ne-mūsų prezidentas pereis į mūsų pusę, o mūsų ne-jūsų prezidentė – į jūsų.

Taigi, pagaliau turėsime tikrus ir pripažintus jūsų-mūsų prezidentą ir mūsų-jūsų prezidentę. Tiesa, pas mus jau yra kažkoks „aukštas ir gražus“ tariamai prezidentas. Bet manome, kad vardan taikos ir geros kaimynystės jis sutiks kurį laiką pabūti jūsų-mūsų prezidento antrininku. Jis irgi „aukštas ir gražus“. Be to dar ryžtingas ir nesvyruoja kaip nendrė prie mūsų-jūsų Nemuno krantų.

Tuo tarpu jums kaip tik labai tiks mūsų-jūsų prezidentė, kuri ne tik graži, bet dar ir gera namų šeimininkė. Sutikit, kad koks geras šeimininkas bebūtų vyras, bet šeimininkauti daugiau vis dėlto pridera moteriai.

Kita vertus, jūs pagaliau turėsite valdžioje gležną moterį, o mes tikrą vyrą. Šiais moteriškų vyrų ir vyriškų moterų laikais šis senamadiškas skirtumas mūsų-jūsų tautoms su jų tradicinėmis vertybėmis yra labai reikšmingas. Tai realios mūsiškės-jūsiškės nepriklausomybės, demokratijos ir laisvės pagrindas.

Tiesa, mes turime nelabai gerą moterų ar moteriškų vyrų valdymo patirtį. Bet jūsų vyrai mūsų moteriškoje vyriausybėje ir mūsų moterys jūsų vyriškoje vyriausybėje sugebės suvyriškėti ir sumoteriškėti. Galų gale ir demokratija bei laisvė taps laisva tikrove bei tikroviška laisve.

Už mūsų-jūsų ir jūsų-mūsų Laisvę, broliai baltarusiai!

ĮVYKIAI KAZACHSTANE (Video)

Pabandžiau iš dialektinių pozicijų įvertinti prasidėjusių 2022 metų įvykius Kazachstane. Tarptautinėje žiniasklaidoje pateiktų vertinimų diapazonas gana platus: nuo nuomonės, kad tai bandymas surengti naują spalvotą revoliuciją pagal Ukrainos ir Baltarusijos scenarijų ir iš esmės nukreipti ją prieš Rusiją bei Kiniją iki įsitikinimo, kad tai liaudies sukilimas prieš korumpuotą „Nazarbajevo“ klaną ir savotiškas įspėjimas oligarchiniam Putino režimui. Kaip tai dažnai atsitinka, dalys tiesos yra ir vienoje ir kitoje pozicijoje.

Mano komentaras laidoje prasideda maždaug nuo 27:35

Литовская ирония перестройки

Доклад

на международной научно-практической конференции «Советский Союз: альтернатива прошлого, или стратегический проект будущего?» (12 – 13 ноября 2021 г. Санкт-Петербург, Дом Плеханова совместно с Российской национальной библиотекой)

Михаил Бугаков

Вильнюс

Главным вопросом, вокруг которого крутятся все дискуссии по теме распада СССР является следующий: было ли крушение Советского Союза исторически предопределённым и социализм вообще — это тупиковая ветвь развития цивилизации или крушение СССР – это результат управленческих ошибок правящей элиты в совокупности с действием враждебных международных сил и советский социализм – это вполне жизнеспособная альтернатива цивилизационного развития, которая на определённом историческом этапе не сумела утвердится?

Т. е., бывший СССР — это «социалистический исторический тупик или альтернативный выход из капиталистического тупика», – так можно кратко сформулировать выше обозначенную дилемму.

Если за основу берётся первая часть этой дилеммы, то мы оказываемся в идеологическом лагере западников, либералов и антикоммунистов всех мастей, если же вторая — то остаёмся в рамках научной марксистской теории и методологии.

Красный проект «СССР» представлял собой глобальную альтернативу капиталистическому мироустройству. Причины его разрушения носят комплексный характер и включают в себя социально-экономические, политические и культурно-идеологические факторы, а так же внутренние и внешние обстоятельства.

И поскольку, согласно диалектико – материалистической методологии, истина всегда конкретна, то понятно, что все они нашли разное преломление в центре бывшего Советского Союза и на его периферии, в национальных республиках.

При всём внешнем сходстве перестроечных процессов на всей территории СССР (формирование оппозиционных властям организаций, митинги, дискредитация правоохранительных структур, ковыряние в язвах советского прошлого, гласность, новое мышление, общечеловеческие ценности и др.) в национальных республиках имела место и определённая специфика их проявления, как по особенностям их содержания, так и по формам и темпам протекания.

В Москве уже вовсю гремели перестроечные бои, а к примеру, Литва тихо и мирно выжидала, принимала традиционные социалистические обязательства и так же традиционно их перевыполняла. Люди читали сначала союзные газеты, а затем уже мельком просматривали республиканские. Газета» Правда» за 9 месяцев 1987 года получила 1079 писем от жителей Литвы, в которых отмечалось, что в республике ничего не меняется в области демократии, форм и методов интернационального и патриотического воспитания, в политической жизни провинции.

Однако в дальнейшем именно Литва стала во многих аспектах исходной точкой глобальных геополитических изменений, своего рода испытательным полигоном для последующих многочисленных цветных революций во многих регионах мира. Более того, бывшие «саюдисткие» лидеры именно себе и Литве приписывают «заслугу» детонатора судьбоносных разрушительных процессов на всей территории Советского Союза.

И отчасти они правы, поскольку именно здесь сошлись в противоречивом единстве интересы мощнейших центров мировой политики и здесь различные спецслужбы отрабатывали и проверяли действенность своих операционных методик и приёмов. Во всяком случае начало процессам превращения всего постсоветского пространства в Анти-Россию было положено именно в Литве.

Литва по ходу перестройки рассматривалась западными стратегами как форпост «демократических» реформ на всей территории бывшего СССР. Уже в период формирования Саюдиса в Литву приезжали разного рода западные эмиссары, а саюдистские деятели в свою очередь отправлялись на Запад за приобретением «рыночного и демократического опыта».

После провозглашения независимости 11 марта 1990 года враждебность официальной Литвы по отношению к России развивалась по нарастающей. Саюдистские властные структуры и средства массовой информации всячески эскалировали в обществе русофобские настроения. Россия рассматривалась как фактор постоянной угрозы для независимости Литовского государства. Логика в этом плане была достаточно примитивной: если для восстановления независимости Литвы потребовалось разрушение СССР, то для её (независимости) укрепления необходимо разрушении России. И в данном вопросе не помогло даже членство Литвы в ЕС и НАТО. Россия рассматривается как главная угроза при всех вариантах. И внешнюю политику Литовского государства нельзя назвать ни проамериканской, ни проевропейской, ни тем более пролитовской. Она просто антироссийская. Как считает литовская правящая элита, интересы Литвы и России принципиально никогда не могут совпадать.

Перефразируя известный тезис, сформулированный в отношении иного государства и в иные времена, можно сказать: «Умом Литовскую элиту не понять». Внешнеполитический иррационализм Литовского государства можно объяснить только одним рациональным аргументом – эта внешняя политика определяется историко-психологическими комплексами господствующей гуманитарной и политической элиты и их (комплексов) умелым и эффективным использоввнием США и НАТО в своих геополитических интересах.

Таким образом, антисоветизм и русофобия, возведённые на государственный уровень, выступили главным политико-идеологическим инструментом разрушительных процессов СССР на уровне национальных республик и продолжают оставаться таковыми на уровне современной геополитики. В Литве они умело поддерживается и подогревается как во внутренней, так и во внешней политике независимого литовского государства.

Смешно и грустно, но в Литве до сих пор ведётся борьба с памятниками советского прошлого вплоть до призывов заменить все канализационные люки, на которых ещё сохранилась вычеканенная надпись «Сделано в Литовской ССР». Для чиновника любого ранга какие-либо контакты с коллегами из России равносильны добровольной отставке. Не говоря уже о каких-либо диссидентах или оппозиционных политиках, которые сплошь да рядом тут же объявляются «агентами Кремля», а то и обвиняются в шпионаже в пользу России. Под эту идеологическую линию правящая политическая элита консолидирует общество, ведёт борьбу с любыми проявлениями инакомыслия и добивается финансовой, политической и военной поддержки со сторона США. ЕС и НАТО.

Понятно, что антисоветская русофобская идеологическая конструкция при столь долгом её использовании то и дело дает сбои, поэтому её всячески пытаются актуализировать обращаясь к истории. И здесь многочисленная армия придворных политологов и пропагандистов постоянно обращается к 3-м основным темам:

1. События 1939-1940 годов, которые однозначно трактуются как «оккупация» маленькой, но гордой Литвы, сталинским Советским Союзом.

2. События 13 января 1991 года в Вильнюсе, которые рассматриваются как акт «советско-российской агрессии» и расстрела советскими солдатами мирных демонстрантов возле Вильнюсской телебашни.

3. Многочисленные факты имперско — агрессивных действий России на международной арене уже в нынешнее время. Сюда относят и грузино-российский конфликт 2008 года с признанием независимости Абхазии и Южной Осетии, и Киевский майдан 2014 года с возвращением Крыма и войной на Донбассе, историческую эпопею с нервно-паралитическим газом «Новичок», укрепление Российских Вооруженных сил и их действия в Сирии и вообще весь «кровавый» путинский режим.

Причём следует отметить, что объективное рассмотрение первых 2-х исторических тем подпадает под статью 170² Уголовного Кодека Литовской республики, которая криминализирует любые дискуссии на исторические темы и по которой за «неправильную» трактовку вышеупомянутых исторических событий можно получить до 2-х лет тюремного заключения.

А по 3-ей теме любое инакомыслие подвергается травлей в официозных СМИ и «морально-идеологичкому» осуждению, а то и административному преследования со стороны властей. Демократия и экономическое благополучие в Литве приносятся в жертву русофобски интерпретированному и продиктованному извне национальному интересу. И в этом пункте реальные интересы литовского общества во всё большей степени расходятся с конъюнктурными интересами правящей политической элиты.

Это противоречие всё чаще выступает на поверхность в виде углубления системного кризиса в Литовском государстве и растущих по разным поводам акциях протеста против политики литовских властей. Ни одна из заявленных 11 марта 1990 года в «Акте о восстановлении независимости Литовского государства» целей так и не была реализована. Напротив, все они проявились в реальности с точностью до наоборот.

Можно сказать, что эхо распада СССР вернулось и обернулось весьма своеобразным способом. Именно этот распад и открыл дорогу тупиковой линии исторического развития. И этот тупик начал явно проявлять себя в первую очередь в бывших советских республиках, которые когда то выступили в роли «застрельщиков» разрушения СССР. В своё время литовские пропагандисты всячески издевались над соседней Белоруссией, называя её «советским отстойником». Боле того, Литва вместе с западными спецслужбами неоднократно пыталась «демократизировать» неразумных соседей, но не получилось.

Сегодня, сравнивая сохранившую свой экономический потенциал и самостоятельность Белоруссию и потерявшую промышленность, а так же полностью утратившую финансово-экономическую и политическую независимость Литву, можно только посочувствовать или позлорадствовать. Законы диалектики в этом плане безжалостны. Став на какое-то время, как сейчас модно говорить, своеобразным триггером разрушения Советского Союза, Литва вместе с тем запустила механизм и собственного саморазрушения, механизм своего разгосударствления, десоциализации и депопуляции.

Гегель эту ситуацию назвал бы «иронией истории». Мы можем это назвать литовской иронией горбачёвской перестройки.

Apie „šnipus“, pabėgėlius ir Maidaną (Video)

Su Algirdu Paleckiu ir Kristoferiu Voiška aptarėme teisminę A. Paleckio bylos „kafkanianą“, naują Europos Sąjungos „humaniškumą“ pabėgėlių atžvilgiu bei Ukrainos Maidano „pasekimus“.

LIBERALFAŠIZMAS

JAV prezidentas sukvietė taip vadinamą demokratinių šalių forumą, kuriame dalyvauja daugiau nei 100 valstybių, tarp jų ir visai nedemokratinių. Tikslas – gelbėti demokratiją nuo autoritarinių valstybių stripinėjančios įtakos pasaulyje. Deja, iškyla rimtas klausimas, ar „skenduolis“, kurį reikia gelbėti, vis dar gyvas? Ar tik nereikia gelbėti pačius „gelbėtojus“?

Šiuolaikiniame politiniame žodyne tikriausia nėra dažniau vartojamų terminų kaip laisvė ir demokratija. Ir iš tikrųjų daugumai žmonių tai turbūt labai reikšmingos vertybės. Tačiau šiuo klausimu yra senas pastebėjimas: su laisvės šūkiais žmonija visada ateina į naują vergovę. Skirtingų tautų istorijoje tai nutiko ne kartą. Šiandien vadinamųjų civilizuotų valstybių demokratinėse politinėse sistemose visur pastebime visuomenės ir valstybės gyvenimo fašizavimo tendencijas.

Šioje vietoje svarbu suprasti, kad šios tendencijos reiškiasi ne dėl liberaliosios demokratijos formos, tai yra ne dėl liberalaus politinio pliuralizmo, kurio dėka fašizmo ideologija stiprėja dėl tam tikrų konkurencinių pranašumų kitų ideologijų atžvilgiu. Fašizacija vyksta pačios liberaliosios demokratijos sistemos turinyje, ji vyksta tokiu būdu, kad pats liberalizmas virsta savo priešingybe – fašizmu.

Mąstantys filosofai ir politologai jau seniai atkreipė dėmesį į šių reiškinių dialektiką. Nuo liberalizmo iki fašizmo, kaip sakoma, vienas žingsnis. Kaip žinia, ant Buchenvaldo vartų buvo patalpinta pati liberaliausia visų laikų ir tautų maksima, kilusi dar iš Platono laikų: „Jedem das Seine“. Tai yra – „Kiekvienam savo“. Kas gali būti liberaliau?!

Dialektika teigia, kad ties tam tikru kraštutiniu tašku, „bifurkacijos“ tašku, priešybės sutampa, pereina viena į kitą. Šiam reiškiniui apibūdinti liberalizmo ir fašizmo atžvilgiu politikos mokslų studijose jau atsirado specialus terminas – liberalfašizmas. Demokratija virsta savo priešingybe – diktatūra, liberalizmas virsta fašizmu.

Šia prasme bandymai sukurti kokią nors „antrosios Lietuvos“ partiją, besiremiančią „švaraus“, “išgryninto“, „konservatyvaus“ ar dar kokio liberalizmo ideologija – tai iš esmės rezervinio „pirmosios Lietuvos“ varianto atkartojimas. „Minimalios valstybės“ koncepcija – atsarginis tiesioginis kelias į liberalfašistinę diktatūrą. „Minimali valstybė“, kaip ir jos tariamas antipodas „maksimali valstybė“, kadangi abi jos realiai atstovauja vieno ir to paties stambaus pergyvenančio sisteminę krizę kapitalo interesams, neišvengimai patampa arba atvira, arba užmaskuota diktatoriška valdžia.

Žinoma, tai nebus tradicinė fašistinė diktatūra, kokią mes įsivaizduojame iš Europos istorijos. Šiuolaikinė diktatūra pasirodys naujomis postmoderniomis formomis ir pavidalais. Tai bus diktatūra „laisvės ir demokratijos“ labui. F. Engelso buržuazinės demokratijos apibrėžimas kaip „įkūnytos veidmainystės“ čia pasieks galutinį loginį tašką – veidmainišką įsikūnijimą. Vergija taps laisve.

Šioje sistemoje tikrai balta spalva bus vadinama juoda ir atvirkščiai. Tiesa taps melu, racionalizmas – radikalizmu, amoralumas – morale, nenormalumas – norma. Atsiras liūdnai pagarsėjusi „nauja realybė“.

Pagal logikos dėsnius žmogus tokioje sistemoje turėtų tapti savo paties priešingybe. O laisvo žmogaus priešingybė – įvairiais davikliais ir čipais „prifarširuotas“ gyvūnas draustinyje, kurio elgesį stebi šimtai vaizdo kamerų.

Радикализация общества и экстремизм: философский аспект

(Научная онлайн-конференция «Ксенофобия и экстремизм: глобальные вызовы и региональные тренды», 26 октября, 2021 (Центр изучения экстремизма и радикализма при Московском экономическом институте (ЦИЭР)

Михаил Бугаков (Вильнюс)

Доклад

Хотя радикализм и экстремизм обычно относят к сфере политики, но для более глубокого понимания сути вопроса полезно поместить эти явление в более широкий философско – мировоззренческий контекст и рассмотреть их в рамках ныне доминирующей постмодернистской картины современного мира.

Для постмодернизма, как известно характерно признание “одновременности разновременного“, т. е., признание факта существования и равноценности явлений, представляющих разные исторические эпохи, цивилизации и культуры в одномоментное настоящее время в разных регионах и социальных группах. Причём постмодернистская парадигма отказывается от выстраивания всех этих явлений по одной линии: от “неправильного“ к “правильному“, от “отсталого“ к “передового“ и т. д. При таком понимании передовое не обязательно побеждает отсталое. Может случится и обратная ситуация. С этой точки зрение победу талибов в Афганистане можно трактовать как победу средневековья над модерном. Но эта победа есть момент не некоего возрождения прошлого, а явление существующего настоящего времени. В то же время талибы – это и радикалы, и экстремисты.

Постмодернистский подход к общественному развитию современности как раз и предполагает в качестве своего атрибута радикальные взгляды и экстремистские действия. В специальной литературе различие между этими явлениями выводится из этимологии самих этих понятий. Радикализм (лат. radix — корень) — крайняя, бескомпромиссная приверженность каким-либо взглядам и концепциям. Экстремизм (от фр. extremisme, от лат. extremus — крайний) — приверженность крайним взглядам и, в особенности, мерам и методам действия. То есть, радикализм в большей степени теория, экстремизм – практика. Радикализм не всегда выливается в экстремизм, а то и другое не тождественно терроризму как акту насильственных действий в отношении других людей. Хотя понятна, что некоторая взаимосвязь между этими явлениями существует.

Можно утверждать, что сегодня мы наблюдаем тенденцию радикализации общества и прежде всего общественной мысли. Распространение всевозможных конспирологических, энигматических, эзотерических теорий и взглядов радикализируют не только восприятие современности, но и понимание истории, прошлого, настоящего и будущего человеческого общества. Как отмечал М. Хайдегер: «Ужас возникает из будущего, настающего в решимости, страх из растерявшегося настоящего»¹. Нарастание неопределённости и хаотических проявлений в мире, кризис вестернизированной модели глобализма неизбежно ведут к радикализации общественной жизни.

С другой стороны, сама наука XX-XXI вв. сделала ряд радикальных открытий, которые перевернули представления человека о гранях возможного и вероятного. Да и в целом наука по определению радикальное явление. Разве теории Коперника, Дарвина или Маркса не были радикальными для своего времени?

Некоторые исследователи сегодня ставят вопрос о «разработке конспирологии как научной программы по работе на превращение социальных наук из одномерных в многомерные»². Таким образом «конспирологическая наука» и «научная конспирология» могут в принципе поменять все наши представления о радикализме.

Всё это сопровождается и экстремистским поведением. Разве не является экстремизмом, к примеру, разные проявления молодёжной субкультуры или операции по смене пола, которые в демократических странах являются вполне легитимными? Таким образом на сегодняшний день мы имеем в реальности постмодернистски радикальное смешение и смещение понятий общественной нормы и девиантно -экстремистского поведения.

Исходя из этого представляется, что современная политическая теория и правовая практика все ещё исходят из традиционно негативистской интерпретации явлений радикализма и экстремизма. При таком подходе неизбежны разные абсурдные ситуации и казусные положения, когда библейские тексты или некоторые произведения литературной классики, а так же революционные деятели разных народов и эпох осуждаются как радикалистские и экстремистские. Сюда же можно отнести различного рода показные покаяния и прочие проявления исторического и социального ревизионизма.

Вместе с тем, если понятие «радикализм» является более нейтральным и академичным, то понятие «экстремизм» полностью подпадает под отрицательную коннотацию и является предметом криминального права. Это определятся в первую очередь политическими интересами правящего класса любой страны. Право, как отмечали классики марксизма, есть воля господствующего класса, возведённая в закон. Пока ещё никто убедительно этот тезис не опроверг. Поэтому любая власть стремится к ужесточению законодательного регулирования и сужения поля проявления экстремизма. Но тенденции общественной жизни выпирают за рамки существующих законов и проявляются в расширении горизонтального и вертикального ареала экстремизма. В связи с этим конфликтный потенциал во взаимоотношениях общества и власти будет только накапливаться и его смягчение возможно лишь на путях просветительской и законодательной адекватности. Речь следует вести не об искоренении радикализма и экстремизма, а об их исправлении и воспитании.

Президент России В. Путин на последнем Валдайском форуме говорил о консерватизме как своего рода альтернативе радикализму и экстремизму современных постмодернистских западнических ценностей. Но при этом он к понятию «консерватизм» всё время прилагал разные качественные определения: «разумный консерватизм», «здоровый консерватизм» и др. Дело на мой взгляд в том, что по законам диалектики, согласно которым любое явление при нарушении меры переходит в свою противоположность, бескрайний консерватизм при определённых условиях может превратится в кондовую «охранку» во всех негативных исторических и социальных смыслах этого термина, может стать новым экстремизмом.

Кроме того, экстремизм может носить и провластный характер или даже намеренно подогреваться структурами власти в целях дискредитации того или иного политического субъекта. Даже на международной арене некоторые государства демонстрируют вполне экстремистское поведение.

Поэтому представляется, что в современном обществе и в политической науке радикализм и экстремизм должны рассматриваться в одном ряду с таким явлениями как консерватизм и рационализм, они должны быть хотя бы теоретически реабилитированы и не быть объектами уголовного преследования. Более того, борьба с этим явлениями до «победного конца» обрекает общество на застой и деградацию.

Другое дело — терроризм в любых его проявлениях. Борьба с этим явлением должна вестись радикально и всеми всевозможными способами, включая и государственно — экстремистские.

Литература

1. М. Хайдеггер. Бытие и время. М.: Академический проект, 2015, стр.344

2.Фурсов А.И. De Conspiratione: капитализм как Заговор. – De Conpitatione/О Заговоре. Сборник монографий. Ф.И. Фурсов (сост.) М.: Товарищество научных изданий КМК. 2021. 6-е изд., стр. 15

Основные понятия

Постмодернизм, радикализм, экстремизм, консерватизм, радикализация общества, диалектика, конфликтный потенциал, терроризм.

Nuo ko viskas prasidėjo?

Pasižiūrėjau tautinio politologo M. Kundroto, istorikės R. Čepaitienės ir parlamentaro P. Gražulio diskusiją laidoje „Gyvename suliberalėjusių ES komunistų okupacijos sąlygomis“.

Į klausimą „Nuo kurio momento prasidėjo dabartinė «parazitinė“ (kaip ją gana taikliai pavadino R. Čepaitienė) Lietuvos sistema, laidos dalyviai, apart visiškos sąvokų ir nesuderinamų tezių eklektinės manų košės (blogiems politiniams šokėjams iki šiolei vis dar trukdo mistiniai „komunistai ir kgbistai“) pateikimo, atsakė skirtingai. Istorikė paminėjo įstojimo į Europos Sąjungą momentą, parlamentaras – prezidento R. Pakso atstatydinimo istoriją.

Deja, ir vienas ir kitas pašnekovai, o taip pat ir laidos vedėjas, sprendžiant iš jų pasisakymų, masto įprastos sąjūdistinės paradigmos ir mitologijos ribose. Atseit, buvo geri Sąjūdžio pradininkų ketinimai, o ir pats projektas buvo geras, bet vėliau „blogi žmonės“ (Landsbergis ir K^o) viską sugadino.

Taigi, reikia tiesiog grįžti prie ištakų. Panašaus pobūdžio samprotavimai girdimi bei skaitomi ir kituose nesisteminės opozicijos veikėjų ir informacinių resursų tekstuose bei video įrašuose. Mano galva, toks paaiškinimas – tai arba tiesiog neišmanymas, arba naivumas, arba mėginimas užsukti naują iliuzijų ratą.

Prie „ištakų“ tikrai verta grįžti. Bet kitokia prasme. Reikia grįžti prie pačio projekto. Kaip teigia rytietiška dialektinė filosofija, jeigu žmogus ar visuomenė patenka į problemišką situaciją, tai išėjimo reikia ieškoti ten, kur įėjimas. O Lietuvos atveju „įėjimas“ įvyko 1990 metais kartu su anuometiniais Sąjūdžio veikėjais.

Reikalas tas, kad būtent Sąjūdžio pradininkai (norėdami to ar nenorėdami, suvokdami ar nesuvokdami) padarė 2 esminės klaidas, kurios anot vieno praeities politiko, yra blogiau nei nusikaltimas.

Pirma. Jie neatsiklausus žmonių pakeitė socialinę – ekonominę santvarką, privatizavo ir „prichatizavo“ buvusį socialistinį visaliaudinį turtą nomenklatūrinio kapitalizmo naudai.

Antra. Jie pakeitė civilizacinius Lietuvos egzistavimo pamatus, pervedė šalį į istoriško priešo, su kuriuo mūsų protėviai kovojo dar Saulės ir Žalgirio mūšiuose, pusę.

Ir nors šios klaidos buvo įvilktos į gražų „nepriklausomybės ir demokratijos“ rūbą, tokiu būdu įvyko dviguba išdavystė: socialinė ir istorinė. O, kaip rašė žinomas XIX amžiaus politologas ir sociologas A. de Tokvilis (1805-1859), išdavystės sąskaita jokia pažanga nėra įmanoma. Būtent tai ir atitolino politinį Lietuvos elitą nuo liaudies ir tautos bei pavertė jį piniginiu „daiktu savyje“. Dabar aiškėja, kad tai ir sudarė esmines prielaidas nacionalinės valstybės erozijai.

Taigi, „nuo ko viskas prasidėjo“?

Apie Paleckį, Lukašenką ir Ameriką (Video)

Su Kristoferiu Voška aptarėme 3 dalykus:

– Europarlamente vykusį vebinarą A. Paleckio teisminės bylos tema bei jos politinį tūrinį.

– Kodėl Lietuvos valdžia taip išsigando Baltarusijos iniciatyvos suteikti teisinę pagalbą karo metais vykdyto baltarusių genocido tyrime?

– Ar Dž. Baideno trilijonai, skirti infrastruktūrinei JAV „perestrokai“, išgelbės prasiskolinusią Ameriką?

Tiesos sakymas (Video)

Su Algirdu Paleckiu pakalbėjome apie Lietuvos „sėkmės istoriją“. Kaip išmatuoti realią valstybės sėkmę/nesėkme? Ir kaip svarbu sakyti šiais laikais tiesą. Jau bent tiek, kiek mes ja žinome.

PERMAINOS

Gyvename didelių permainų laikais. Kadangi esame jų viduje, tai mums sunku įvertinti jų turinį, tendencijas ir galimas pasėkmes. Tam, kaip žinia, reikalingas istorinis atstumas. Bet vis dėlto kai kurie itin reikšmingi ir turiningi pokyčiai matomi, kaip sakoma, plika akimi. Jų bent trys:

1. Informacinės technologijos. Per vienos kartos gyvenimą jos pasikeitė iš esmės. Nuo rašomos mašinėlės ir stacionaraus telefono iki kompiuterio, interneto ir įvairiausių „mobiliakų“. Gali susisiekti ir bendrauti bet su kuo ir bet kur. Ir tu gali visus stebėti ir pats esi visų stebimas. Pradėjome gyventi stikliniame pasaulyje. Bet kažkur jo viduje yra nepermatomas pastatas, kur sėdi pagrindinis stebėtojas, kurio niekas nemato. Bet jis mato visus.

2. Socialinė aplinka. Atrodo dar visai nesenai dažniausiai bendraudavome su tos pačios rasės, kultūros ir civilizacijos atstovais. Dabar gi socialiniuose tinkluose, įvairiose interneto grupėse, o kai kur ir vienoje gyvenamo namo laiptinėje ir net vienoje šeimoje tenka bendrauti ir gyventi kartu su skirtingų rasių, tikėjimų, kultūrologinės ir kitokios orientacijos žmonėmis. Dėl to, tradiciškai nusiteikęs aborigenas vienoje ar kitoje nacionalinėje valstybėje patiria vidinį diskomfortą ir nerimą bei jaučia nuolatinę mentalinę įtampą.

3. Žmogus. Matome kaip keičiasi pats žmogus. Jis keičiasi ne tik iš vidaus, bet ir iš išorės, keičiasi net jo biologinė prigimtis ir fizika. Žmogus gali keisti savo lytį, atskirus organus, įsimontuoti į savo kūną įvairius čipus bei implantus, prisipumpuoti įvairių vakcinų bei steroidų, įvairiausiai modeliuoti savo išvaizdą. Jo dvasinis gyvenimas primityvėja ir lengvai pasiduoda tikslinei vartotojiškos išorės įtakai.

Visi šie esminiai pokyčiai ( o jų yra žinoma ir daugiau) veda žmoniją į taip vadinamą „naują stebuklingą pasaulį“, kurio kontūrus įvairių sričių specialistai jau yra išprognozavę. Apibendrinant šias prognozes galima trumpai pateikti tokią jo viziją – tai skaitmenizuotas kiaurai permatomas unifikuotų ir kiborgizuotų, belyčių, betaučių, ir bevalių padarų žmogelinas, valdomas iš vieno nematomo centro.

Iškyla natūralus klausimas: ar galima ką nors priešpastatyti tokiai vystymosi tendencijai? Kaip su ja (tendencija), o ypač su jos nešėjais ir interesantais (nes niekas visuomenės gyvenime nevyksta savaime, visada yra suinteresuotos tam tikra įvykių raida grupės ir asmenys) kovoti?

Yra skirtingi atsakymai į šį klausimą.

Vieni siūlo grįžti į „katakombas“ kaip tai darė pirmieji krikščionys. Atokiose vietovėse kurti įvairias komunas, sektas, bendrijas, kaupti jėgas ir laukti geresnių laikų.

Kiti – eiti į darbo kolektyvus, telkti bei kelti dar likusį proletariatą į revoliucinę kovą.

Treti – propaguoja asmenybinį tobulėjimą, ragina užsiimti dvasinėmis rytų praktikomis, bendrauti su visata, kalbėtis su kosmosu, medituoti ir siekti nirvanos.

Ketvirti teigia, kad tik vegetarizmas ir veganizmas išgelbės šį nuodėmingą pasaulį ir pavers jį ekologiniu ir biologiniu rojumi.

Penkti siūlo ramiai sėdėti ant upės kranto ir laukti kol prošal praplauks priešo lavonas, nes viskas kartojasi šiame gyvenime ir esminės permainos jame jau ne kartą buvo. Ne veltui dar senovės kiniečiai nelinkėdavo niekam gyventi permainų laikais. Bet viskas galų gale kažkaip susitvarko ir sugįžta į savo vėžes.

Yra ir kitokių gelbėjimosi variantų. Deja, visi jie paženklinti mažesne ar didesne utopiškumo doze. Bet ar yra koks realesnis būdas kaip pasipriešinti žmogų kaip homo sapiens griaunančiai permainų tendencijai?

Viskas iš tikrųjų vystosi pagal dialektinį spiralės dėsnį ir dabarties permainų laikotarpis iš dalies atkartoja XIX – XX amžių sandūros pasaulį, kai irgi naujų techninių išradimų fone Europą apgaubė įvairiausių konfliktų, krizių bei dekadanso ir dvasinės degradacijos reiškiniai ir atrodė, kad artėja pasaulio pabaiga. Tada viskas pasibaigė karais ir revoliucijomis, iš kurių galų gale išsirutuliavo socialistinė globalinio vystymosi alternatyva.

Ir nors XX amžiaus pabaigoje ši alternatyva buvo sužlugdyta, bet ji parodė, kad permainas galima nukreipti ir kita linkme – ne prieš žmogų, paverčiant jį kapitalo priedėliu ir pelno kalimo instrumentu bei žaliava, o, atvirkščiai, žmogaus labui, jo socialinio ir dvasinio pasaulio praturtėjimui ir visapusiškam vystymuisi. Ir tai galima padaryti be jokio rasizmo ir ksenofobijos, ryžtingai eliminavus panašius reiškinius iš visuomeninio gyvenimo praktikos.

Tam reikia tik vieno dalyko. Kaip ir anais laikais, reikalinga avangardinė politinė jėga, kurioje galėtų susiburti išmanantys bendro reikalo esmę žmonės, pasiryžę pakeisti neišvengiamų permainų kryptį nacionaliniu ir globaliniu mastu.

Mūsų pasaulis rimtai serga. Ir tiesiogine epidemiologine, ir perkeltina filosofine prasme. Jis pats nepagis. Jį galima tik pagydyti. Bet jokie vaistai jam nepadės. Tik chirurginė operacija.